Наталия Григорьева
Франко Дзеффирелли – ученик Висконти, кинематографист и театральный постановщик, сценарист и художник – сегодня празднует 90-летие. Будущий режиссер родился в 1923 году при весьма необычных обстоятельствах, а точнее был незаконнорожденным ребенком: и у матери, и у отца были свои семьи. Из-за этого маленький Франко не мог взять их фамилии – пришлось изобретать совершенно новую. Мать записала сына как Дзеффиретти (Моцарт), но и на этом история не кончилась. Те, кто регистрировал мальчика, допустили ошибку и вместо буквы "т" написали "л", так что вышло Дзеффирелли. Таким образом, режиссер – единственный Дзеффирелли во всей Италии.
Сам Мастер считает себя в первую очередь флорентийцем, а уж потом итальянцем. Ведь, как известно, и режиссер подтверждает это, каждый регион Италии – маленькая страна внутри одной большой. Тем не менее, прославили Дзеффирелли постановки вовсе не национальной, будь то итальянская или флорентийская, а британской классики, а именно пьес Шекспира, которые принесли ему титул рыцаря Великобритании за вклад в британскую культуру. Впрочем, как и Шекспир, произведения которого давно не являются достоянием какой-либо конкретной нации, Дзеффирелли стал режиссером и человеком мира. Чем же так замечательны английские трагедии в постановке итальянского кинематографиста, пытается разобраться проект Weekend РИА Новости.
Укрощение строптивой
Впервые режиссер взялся за экранизацию шекcпировской пьесы в 1967 году, и, с места в карьер, пригласил на главные роли Элизабет Тейлор и Ричарда Бартона, которые на тот момент состояли в первом из двух своих браков. Номинации картины и на "Оскар" (за декорации и костюмы), и на "Золотой глобус" (лучший фильм и лучшая мужская роль), и на BAFTA (лучшие британские актер и актриса) так и остались номинациями, но такой строптивой Катарины и такого самоуверенного Петруччио кинематограф не знал ни до, ни после.
О хорошем: Тейлор и Бартон, несмотря на зачастую непростые отношения за кадром, на съемочной площадке работали слаженно и гармонично. Взять хотя бы сцену погони на крыше амбара: сначала Тейлор грациозно, словно балерина, балансирует на крутых скатах под аккомпанемент испуганных криков собравшихся внизу горожан, а вслед за ней и Бартон, вдоволь насмеявшийся над сумасбродной выходкой девушки, начинает выделывать акробатические номера на кровле – да-да, в том числе балансирует на одной ноге. Заканчивается все тем, что парочка, добровольно-принудительно обнявшись и проломив злополучную крышу, падает в наваленную на полу амбара кучу овечьей шерсти. Более романтичного и комичного начала большой любви и придумать сложно.
О плохом: Пожалуй, единственный минус картины - пение Ричарда Бартона. В одной из сцен переполняемый чувствами и опьяненный надеждами (и вином) Петруччио, облокотившись на стол, затягивает "Where Is the Life That Late I Led?" - композицию, написанную Колом Портером для мюзикла "Целуй меня, Кэт" (1948). Несмотря на то что оригинальное произведение также являлось вариацией на тему шекспировского "Укрощения строптивой", цель, с которой Дзеффирелли решил вставить музыкальный номер в свой фильм, и причина, по которой не вырезал сцену при монтаже, туманны. Бартон, известный своими неплохими вокальными данными, так перебарщивает с комическим эффектом, что и голоса не слышно, и не смешно.
Послушать, как поет Ричард Бартон >>
Что бы сказал Шекспир: Комедия в данном случае, усилиями режиссера и актеров, стремится к фарсу, однако автор был бы доволен вниманием к деталям и оригинальному тексту – это выгодно отличает все "шекспировские" картины Дзеффирелли от прочих экранизаций. Декорации и костюмы здесь очень точно воспроизводят описанную в пьесе эпоху, а актеры – преимущественно Тейлор и Бартон – произносят свои реплики так, будто Шекспир написал текст вчера, про них или специально для них. И, кстати, именно здесь пронзительный и, честно признаться, порой раздражающий голос Лиз Тейлор пришелся, так сказать, ко двору – как еще должна звучать строптивая Катарина?
Ромео и Джульетта
Год спустя после "Укрощения строптивой" Дзеффирелли выпустил на экраны еще одну экранизацию произведения Великого Барда – на этот раз трагедии "Ромео и Джульетта". Сколько раз эту пьесу превращали в кино не счесть (на самом деле, более 50), однако именно дзеффиреллевская версия и по сей день остается самой точной и красивой. Не зря фильм завоевал две премии "Оскар" (за работу оператора и лучшие костюмы), три "Золотых глобуса" в весьма замысловатых номинациях (за многообещающие мужской и женский дебюты и за лучший иностранный фильм на английском языке) и BAFTA, опять же за костюмы. Режиссер, волею различных академиков скромно остался в тени, тем не менее, именно эта картина навеки вписала имя Франко Дзеффирелли в историю мирового кинематографа.
О хорошем: Хорошо здесь буквально все, начиная от подбора актеров и заканчивая музыкальным сопровождением, над которым работал итальянец Нино Рота, до этого написавший музыку и для "Укрощения строптивой". Вне всяких похвал также костюмы и декорации, поражающие своим богатством и, как всегда у Дзеффирелли, исторической точностью. Но все эти достоинства меркнут, когда речь заходит об исполнителях главных ролей – Леонарде Уайтинге и Оливии Хасси, которым на момент съемок было 17 и 16 лет соответственно. Роли Ромео и Джульетты стали дебютными для обоих актеров, однако, по мнению критиков, успех фильма во многом заслуга именно этих двоих. Такого красивого Ромео, да простит нас Леонардо Ди Каприо, мир не видел ни до, ни после, а то, с каким чувством, искренностью и самоотверженностью играют эти, по сути еще совсем дети, шекспировских влюбленных, заставляет не сомневаться не столько в актерском таланте исполнителей, сколько в правильности выбора, сделанного Дзеффирелли. И дело не в краткосрочном романе, который случился между Уайтингом и Хасси в реальной жизни. Просто, уже набравшиеся жизненного опыта 30-летние и даже 20-летние актеры не смогли бы так серьезно отнестись к предлагаемым обстоятельствам. Одним словом, молодо-зелено и по Шекспиру.
О плохом: Если фильм и можно в чем-то упрекнуть, то, пожалуй, лишь в том, что Дзеффирелли позволил себе некоторые вольности, а именно добавил пару сцен и монологов, ранее у Шекспира не замеченных. Но разве кто-то вспомнит сейчас, в каком конкретном месте драматург уступает место режиссеру? Гораздо большее возмущение у пуритански настроенных журналистов вызвала сцена, в которой Джульетта Оливии Хасси предстает полуобнаженной – актрису, которой на момент премьеры еще не исполнилось 18 лет, на эту самую премьеру даже не пустили. Ответить на подобные замечания можно словами критика Роджера Эберта: "Это глупость".
Что бы сказал Шекспир: "Нет повести печальнее на свете…" - даже экранная гибель героев фильма Дзеффирелли невольно заставляет дрогнуть самое каменное сердце, уж больно душераздирающе льет герой Леонарда Уайтинга слезы над телом возлюбленной (и вновь – да простит нас Леонардо Ди Каприо). Автор без сомнения был бы доволен актерами, выбранными на главные и второстепенные роли – в первую очередь именно из-за того, что возраст их был максимально близок к возрасту героев пьесы. Хотя, возможно, еще больше обрадовал бы драматурга тот факт, что закадровый текст читает сам сэр Лоуренс Оливье, отказавшийся от гонорара из любви к Шекспиру – какая честь для последнего.
Отелло
В следующий раз к драматургии Шекспира Франко Дзеффирелли обратился лишь спустя почти 20 лет: в 1986 году на экраны вышел "Отелло". К тому времени итальянец был известен не только как кинорежиссер, но и как театральный и оперный постановщик. Потому не удивительно, что в качестве материала для своей новой киноработы Дзеффирелли выбрал оперу Верди. Главную партию, "венецианского мавра", спел и сыграл Пласидо Доминго, а сама картина претендовала на "Золотую пальмовую ветвь" Каннского кинофестиваля, на "Золотой глобус" и BAFTA как лучший иностранный фильм и на "Оскар" - угадайте, в какой номинации? Правильно, за лучшие костюмы.
О хорошем: Безусловным достоинством картины является музыка Верди, которой Дзеффирелли нашел самое подходящее обрамление – крупные планы и натурные съемки, органично переводящие музыкальное произведение в формат кинофильма. Как всегда не ошибся режиссер в выборе актеров: величественный, как в вокальном, так и физическом плане, Отелло-Доминго, Катя Риччиарелли в роли утонченной, очаровательной Дездемоны и Хустино Диас, одинаково хорошо спевший и сыгравший партию Яго.
О плохом: Кино позволяет в техническом отношении гораздо больше, чем театр. И упускать такую возможность никак нельзя – только таким образом можно объяснить, зачем Дзеффирелли решил "разбавить" пьесу Шекспира и оперу Верди флэшбеками: к примеру, восхитительный любовный дуэт Отелло и Дездемоны прерывается нарезкой кадров, из которых зритель узнает о непростом детстве героя. Или же сцена, в которой мы видим обнаженного Кассио, на кровати, в мечтах о Дездемоне – честно сказать, неуместное, хоть и красивое с эстетической точки зрения визуальное воплощение разговора между Яго и Отелло, в котором первый убеждает своего господина в том, что между Кассио и Дездемоной существует тайная связь. Впрочем, красота и искусство требуют жертв.
Что бы сказал Шекспир: Во-первых, поэт поблагодарил бы Верди за восхитительную оперу, написанную по мотивам его пьесы. А вместе они бы, несомненно, восхитились некоторыми находками Дзеффирелли, благодаря которым опера, кинематограф и литература все-таки стали одним целым. Например, символизирующая шторм музыка в начале фильма переходит в звуки, имитирующие грозу и дождь, а они в свою очередь утопают в пении хора. Театральная и кино-бутафория в каком-то смысле сражается с живой музыкой, но в результате выходит ничья. Хотя нет, зрители все же выигрывают.
Гамлет
Если уж режиссер взялся экранизировать Шекспира, то без "Гамлета" не обойдется. В 1990 году в прокат вышла одноименная драма с Мэлом Гибсоном в роли датского принца, Гленн Клоуз в роли его несчастной матери Гертруды и Хеленой Бонэм Картер, сыгравшей, как ни трудно в это поверить сейчас, Офелию. И вновь номинации на "Оскар" за костюмы и декорации, не превратившиеся, впрочем, в золотые статуэтки. Да что они понимают, эти академики.
О хорошем: Мало кому известно, но задолго до "Апокалипсиса" Мэл Гибсон был неплохим актером, местами даже выдающимся. Этот факт не ускользнул от зоркого взгляд мэтра Дзеффирелли, который использует брутальную внешность и физическую силу артиста на благо всего фильма. Его Гамлет – здоровый, крепкий парень, у которого все в жизни шло как по маслу, пока не случилось то, что случилось. В какой-то мере все здесь отталкивается именно от Гибсона, от его самоироничной манеры игры, от образа человека, которому нелегко дается жалость к самому себе и который старается держаться из последних сил. Впрочем, бодрое расположение духа постепенно все же сходит на нет. И декорации тому подтверждение: действие происходит под сводами каменного замка, стоящего на обрыве, его стены давят на героев, как и тяжелые одежды. Физическое воплощение и, если хотите, обоснование обретают и отношения Гертруды и Клавдия, которые у Дзеффирелли испытывают друг другу явное влечение – и это, честно говоря, многое объясняет.
О плохом: Зарубежная критика была беспощадна к сыгравшим в "Гамлете" актрисам, по большей части к Хелене Бонэм Картер, которая, якобы "не вытянула" роль юной возлюбленной принца. Но посудите сами, партия Офелии не так проста, как может показаться – большую часть своего пребывания на экране актрисе приходится играть сумасшедшую. И Хелена Бонэм Картер справляется с этим на отлично: несмотря на юный, по сравнению с Гамлетом-Гибсоном и Гертрудой-Клоуз, возраст актрисы, игра ее выглядит весьма зрелой. А отговорив свои немногочисленные реплики, она погружает свою героиню в пучину безумия, собирая букеты из куриных костей и напевая ироничные любовные песенки. На этом образе впоследствии актриса сделает себе карьеру и покорит сердце главного кинобезумца и романтика Тима Бертона.
Что бы сказал Шекспир: Быть!
