Анна Банасюкевич
Молодежный театральный форум завершился в Кишиневе. За десять дней, с 6 по 13 июня, на разных театральных площадках города показали 11 спектаклей, созданных режиссерами до 35 лет в бывших странах Советского Союза.
Когда Конфедерация театральных союзов и Чеховский фестиваль задумывали этот фестиваль, было понятно, что былые культурные, в том числе, театральные связи между соседями, давно и серьезно нарушены. Нынешний российский театрал с легкостью назовет десяток фамилий современных европейских режиссеров — это заслуга крупнейших международных фестивалей, проходящих в России, в том числе, и Чеховского. Но, например, знания о грузинском театре ограничиваются именами живых классиков – Стуруа или Чхеидзе. Что творится в театрах Армении, Казахстана или Киргизии, тем более, загадка. Когда режиссеры новой генерации, наконец, собрались в Кишиневе, выяснилось, что это первая встреча таких масштабов за последние двадцать лет. Более того, фестиваль, который вырос из внутренних лабораторий Чеховского фестиваля, приглашавших начинающих режиссеров из стран СНГ на мастер-классы, объединил на эти десять дней всех практиков театра – сценографов, драматургов и критиков. Идея, предложенная Конфедерацией, была поддержана Межгосударственным фондом гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ, под эгидой которого прошел Форум.
Сама система конкурса с распределением трех наград – хороший стимул для режиссеров, работающих, порою, в непростых финансовых, организационных условиях. Конкурс еще и попытка установить какие-то критерии, найти общий язык, хотя, конечно, доли субъективности все равно не избежать. Но, все же, главное в этом фестивале – сам смотр и, то непосредственное человеческое и профессиональное общение, которое проходило еще и в рамках мастер-классов и круглых столов. Сценографы смогли показать свои работы – в здании Союза театральных деятелей развесили фотографии и выставили макеты. К фестивалю вышел сборник пьес молодых драматургов из стран СНГ, России, Грузии и Балтии. В рамках мастер-класса Виктора Рыжакова, режиссера, профессора Школы-студии МХАТ, студенты московской магистратуры при Центре им. Вс. Мейерхольда показали читки нескольких пьес из сборника.
Говоря о театральной программе форума в целом, можно наметить некоторые тенденции, проявившиеся в молодой режиссуре. Многие тяготеют к малой форме – спектакли идут на малых сценах, рассчитаны на близкий контакт со зрителем. Но даже если спектакль идет в большом пространстве, то антракт стал явлением редким – как будто режиссеры учитывают ускорение жизни и привычку современного человека считывать информацию налету – быстро думать, быстро чувствовать. Час, полтора, два – привычный формат современного спектакля. Впрочем, были и исключения – "Ричард III" Русского театра им. Чехова в Кишиневе, "Двенадцатая ночь" из Азербайджана.
Другой интересный аспект – выбор драматургии. За исключением двух вышеупомянутых классических произведений, почти все выбрали современные пьесы. 23-летний режиссер из Грузии Давид Тавадзе поставил "Урода" Мариуса фон Майенбурга. Современный европейский текст с обезличенными героями, с жесткой рациональной структурой, оперирующей идеями, а не эмоциями, процессами. Выбор, плохо вяжущийся с традициями грузинского театра, в котором даже Брехт отличался особенным человеческим измерением, насыщался кровью и плотью.
Тавадзе: беда грузинских театров в отсутствии репертуарной политики >>
"Урод" — стильный, стремительный спектакль, рассказывающий о том, как некрасивый неудачник становится счастливчиком-плейбоем благодаря удачной пластической операции, решен режиссером в условной манере. Из декораций только стол и несколько стульев. Используются только три цвета – черный, белый и красный.
Грузинский спектакль сделан в русле современного европейского искусства, и этим, схож с "Офисом" из Белоруссии, который поставила Екатерина Аверкова в Театре им. Янки Купалы. Кафкианская картина офисного ада с ее бессмысленностью, незаметной жестокостью друг к другу, постоянным унижением, здесь тоже решена острыми гротесковыми приемами. Но в отличие от "Урода", "Офис" выходит за рамки механического абсурда – здесь каждый из "винтиков" общего механизма получает право на объем, на глубину, в конечном итоге, на человеческую душу — финальный ряд монологов-исповедей выводит спектакль на иной уровень — не констатации, а попытки осмысления, рефлексии.
Другим заметным событием фестиваля, выявившим не только интересную режиссерскую работу с текстом, но и актерскую удачу, стал спектакль "Июль" по известной пьесе Ивана Вырыпаева в постановке украинца Владимира Снегурченко.
Владимир Снегурченко: театр должен менять человека >>
Другим полюсом интереса молодых режиссеров становится театр, отказывающийся от драматургии в традиционном понимании слова — театр, использующий текст как второстепенную, служебную основу, или ткущий ткань сценического действа, исходя из собственной импровизации. В этой сфере особенно показательным стал спектакль "Телефонная книга" театрального движения "No theatre" во главе с режиссером Видасом Барейкисом из Литвы.
Выступив единой командой, продемонстрировав завидную ансамблевость, актеры и режиссер сочинили свою историю с нуля, из собственных этюдов, придумок, рефлексий на тему профессии, служения, театра. Считая сцену живым организмом, они сделали ее персонажем, наделили голосом и придали образ большого паука – большая деревянная конструкция с гнущимися ногами-вертикальными балками, не закрепленными у пола. Эта сцена живет, колышется, перебирает лапками, придавая всему действию ироническую мистичность. Впрочем, спектакль, полный остроумных импровизаций, легко жонглирующий стилями и формами, лишен цинизма – в игровой форме молодые актеры серьезно и честно выясняют свои отношения с профессией.
По сюжету, маленькая театральная труппа, оказавшись под угрозой репрессий со стороны пришедшего к власти диктатора Адольфа Клише, ищет спасение – то в пьесе, то в вербатиме, то в отказе от игры. Каждый из актеров решает для себя, готов ли он на риск или предпочтет нормальную жизнь. Мюзикл, документальный театр, концептуальный авангард с непременными евреями и неканоническим Христом – все подвергается сомнению, проверяется на фальшь. Ставя вопросы, ребята из "No theatre" ответов не дают. Но уже сама попытка рефлексии, нежелание идти по накатанной, острая реакция на рутину делает их спектакль явлением неординарным.
Театр, не ставящий текст во главу угла; театр, верящий в свою особенную, невторичную, магическую природу показали и армяне – Нарине Григорян поставила "Полет над городом", рассказавший незатейливую историю о слепой девушке. В спектакле главным стала пластика, музыка, визуальные образы – бездонный мир невидящего человека, творимый бесконтрольной фантазией, нарисован причудливыми линиями цветных ниток, раскинутых по клейкому заднику. А в финале прозревшей и окунувшейся в будничность героине все-таки удается снова взлететь – ее нарисованная фигурка парит над городом в рамке окна.
Спектакли фестиваля показали, что молодые задумываются о серьезном – спектакль Карлиса Круминьша из Литвы "Пилигрима" размышляет о вопросах веры, о пути к вере, об одиночестве. Спектакль достаточно агрессивен по отношению к зрителю, который не только приближен к игровой площадке, но и имеет дело с фанатичной истовой интонацией главного героя.
А "Экспонаты" из Прокопьевска в постановке Марата Гацалова интересны тем, как дух, судьба, исторические пертурбации сознания жителей маленького города, прописанные в пьесе Дурненкова, накладываются на актеров театра, узнаются и присваиваются ими. Финальным видео с квартирника Александра Башлачева Гацалов придает рассказанному сюжету историческое измерение, выстраивая генеалогию своего поколения.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
